Происхождение украинского сепаратизма

Лялька РА пишет:

Ведь в Кремле сейчас как?

А на Банковой, 10 как РАНЬШЕ было при Ющенко ?

Поляков Александр пишет:

Лялька РА пишет:

Ведь в Кремле сейчас как?

А на Банковой, 10 как РАНЬШЕ было при Ющенко ?

Окстись окаянный, Ющенко 10 лет назад на Банковой не ьыло.

Поручик пишет:

Слава, дык мы с тобой на эту тему пару лет назад попинались и сдружились.
Видать судьба наша такая, пока друг-дружке головы не расшибём, не сдружимся?

Игорь, не сбивай меня с панталыку. Я говорю о двух концах. Палки. Оба конца у нас в руках. Держать свой конец надо. Но так, что бы другому было по крайней мере комфортно.

Так опровергайте на пару с Кролом. ЧЕго сказки рассказывать. Да шарами в шароварах трясти.

Цитата :

В книге В. А. Голобуцкого «Запорожское казачество», казаки представлены пионерами земледелия, распахивателями целины в Диком поле. Автор видит в них не воинское, а хлебопашеское, по преимуществу, явление. Но его аргументация, рассчитанная на непосвященную читательскую массу, лишена какой либо ценности для исследователей. Он часто прибегает к недостойным приемам, вроде того, что хозяйство реестровых казаков ХVII века выдает за дореестровый период казачьего быта и не стесняется зачислять в казаки не казачьи группы населения, мещан, например. Кроме того, он совершенно уклонился от возражения на труды и публикации несогласные с его точкой зрения.
Когда Костомаров, вместе с Белозерским, Гулаком, Шевченко, основал в Киеве, в 1847 году, «Кирилло-Мефодиевское Братство», он написал «Книги бытия украинского народу» — что-то вроде политической платформы, где казацкое устройство противопоставлялось аристократическому строю Польши и самодержавному укладу Москвы.
«Не любила Украина ни царя, ни пана, скомпонувала соби козацтво, есть то истее братство, куды кожный пристаючи був братом других, чи вин був преж того паном, чи невольником, аби християнин, и були козаки миж собою вси ривни и старшины выбирались на ради и повинни були слугувати всим по слову христовому, и жадной помпи панской и титула не було миж козаками». Костомаров приписывал казакам высокую миссию. «Постановило козацтво виру святую обороняти и визволяти ближних своих з неволи. Тим то гетман Свирговский ходив обороняти Волощину, и не взяли козами миси з червонцами, як им давали за услуги, не взяли тим, що кровь проливали за виру та за ближних и служили Богу а не идолу золотому» 16 <ukrsep-12.htm>. Костомаров в тот период был достаточно невежественен в украинской истории. Впоследствии он хорошо узнал, кто такой был Свирговский и зачем ходил в Валахию. Но в эпоху Кирилло-Мефодиевского Братства, авантюрная грабительская экспедиция польских шляхтичей легко сошла у него за крестовый поход и за служение «Богу, а не идолу золотому».
По Костомарову, казаки несли Украине такое подлинно демократическое устройство, что могли осчастливить не одну эту страну, но и соседние с нею.
Приблизительно так же смотрел на запорожскую Сечь М. П. Драгоманов. В казачьем быту он видел общинное начало и даже склонен был называть Сечь «коммуной». Он не мог простить П. Лаврову, что тот в своей речи на банкете посвященном 50-летию польского восстания 1830 г., перечислив наиболее яркие примеры революционно-демократического движения (Жакерия, Крестьянская война в Германии, Богумильство в Болгарии, Табориты в Чехии)—не упомянул «Товариства (коммуны) Запорожского» 16à <ukrsep-12.htm>. Драгоманов полагал, что Запорожье «самый строй таборами заимствовало от чешских таборитов, которым ходили помогать наши волынци и подоляне ХV века». Одной из прямых задач участников украинофильского движения Драгоманов считал обязанность «отыскивать в разных местах и классах населения Украины воспоминания о прежней свободе и равноправности». Он включил это в качестве особого пункта в «Опыт украинской политико-социальной про­граммы», выпущенной им в 1884 г. в Женеве. Там, популяризации казачьего самоуправления в эпоху Гетманщины и, особенно, «Сечи и вольностей товариства запорожскаго» — придается исключительное значение. «Программа» требует от поборников украинской идеи всемерно их пропагандировать и подводить их к теперешним понятиям о свободе и равенстве у образованных народов» 17 <ukrsep-12.htm>.
Это вполне объясняет широкое распространение подобного взгляда на запорожское казачество, особенно среди «прогрессивной» интеллигенции. Она его усвоила в результате энергичной пропаганды деятелей типа Драгоманова. Без всякой проверки и критики, он был принят всем русским революционным движением. В наши дни он нашел выражение в тезисах ЦК КПСС по случаю 300-летия воссоединения Украины с Россией. «В ходе борьбы украинских народных масс против феодально-крепостнического и национального гнета, — говорится там, — а также против турецко-татарских набегов, была создана военная сила в лице казачества, центром которого в ХVI веке стала Запорожская Сечь, сыгравшая прогрессивную роль в истории украинского народа».
Составители тезисов проявили значительную осторожность, ни о коммунизме казачьем, ни о свободе и равенстве не упоминают — оценивают казачество исключительно, как военную силу, но «прогрессивную роль» его отмечают в соответствии с традиционной украинофильской точкой зрения.
Между тем, историческая наука давно признала неуместность поисков «прогресса» и «демократии» в таких явлениях прошлого, как Новгородская и Псковская Республики, или Земские Соборы Московского Государства. Их своеобразная средневековая природа мало имеет общего с учреждениями нового времени. Тоже старое казачество. Объективное его изучение разрушило как аристократическую, так и демократическую легенды. Сам Костомаров, по мере углубления в источники, значительно изменил свой взгляд, а П. Кулиш, развернув широкое историческое полотно, представил казачество в таком свете, что оно ни под какие сравнения с европейскими институтами и общественными явлениями не подходит. На Кулиша сердились за такое развенчание, но опорочить его аргументацию и собранный им документальный материал не могли. Обращение к нему и по сей день обязательно для всякого, кто хочет понять истинную сущность казачества.

Цитата :

Демократия, в наш век, расценивается не по формальным признакам, а по ее общественно-культурной и моральной ценности. Равенство и выборность должностей в общине живущей грабежом и разбоем никого не восхищают. Не считаем мы, также, достаточным для демократического строя одного только участия народа в решении общих дел и выборности должностей. Ни древняя, античная, ни новейшая демократия не мыслили этих начал вне строгой государственной организации и твердой власти. Господства толпы никто сейчас с понятием народовластия не сближает. А запорожским казакам именно государственного начала и недоставало. Они воспитаны были в духе отрицания государства. К своему собственному войсковому устройству, которое могло бы рассматриваться, как прообраз государства, у них существовало мало почтительное отношение, вызывавшее всеобщее удивление иностранцев. Популярнейший и сильнейший из казачьих гетманов — Богдан Хмельницкий — не мало терпел от своевольства и необузданности казаков. Все, кто бывал при дворе Хмельницкого, поражались грубому и панибратскому обхождению полковников со своим гетманом. По словам одного польского дворянина, московский посол, человек почтенный и обходительный, часто принужден был опускать в землю глаза. Еще большее возмущение вызвало это у венгерского посла. Тот, несмотря на радушный прием оказанный ему, не мог не вымолвить по-латыни: «Занесло меня к этим диким зверям!» 18 <ukrsep-12.htm>. Казаки не только гетманский престиж ни во что не ставили, но и самих гетманов убивали с легким сердцем. В 1668 г. под Диканькой они убили левобережного гетмана Брюховецкого. Правда, это убийство было совершено по приказу его соперника Дорошенка, но когда тот выкатил несколько бочек горелки, казаки подвыпив надумали убить к вечеру и самого Дорошенка. Преемник Брюховецкого, Демьян Многогрешный, признавался: «Желаю прежде смерти сдать гетманство. Если мне смерть приключится, то у казаков такой обычай — гетманские пожитки все разнесут, жену, детей и родственников моих нищими сделают; да и то у казаков бывает, что гетманы своею смертью не умирают; когда я лежал болен, то казаки собирались все пожитки мои рознести по себе»( Вот это я понимаю, Лыцари.)19 <ukrsep-12.htm>. К «розносу» гетманских пожитков казаки готовы были в любую минуту. Сохранилось описание банкета данного Мазепой в шведском стану, в честь прибывших к нему запорожцев. Подвыпив, запорожцы начали тянуть со стола золотую и серебряную посуду, а когда кто-то осмелился указать на неблаговидность такого поведения, то был тут же прирезан. Если такой стиль царил в эпоху Гетманщины, когда казачество пыталось создать что-то похожее на государственное управление, то что было в сравнительно ранние времена, особенно в знаменитой Сечи? Кошевых атаманов и старшину поднимали на щит или свергали по капризу, либо под пьяную руку, не предъявляя даже обвинения. Рада — верховный орган управления — представляла собой горластое неорганизованное собрание всех членов «братства». Боярин В. В. Шереметев, взятый татарами в плен и проживший в Крыму много лет, описывал в одном письме к царю Алексею Михайловичу свое впечатление от татарского Курултая или, как он его называет, «Думы». «А дума басурманская похожа была на раду казацкую; на что хан и ближние люди приговорят, а черные юртовые люди не захотят, и то дело никакими мерами сделано не будет». На необычайное засилье самовольной толпы жалуются все гетманы. Казачество, по словам Мазепы, «никогда никакой власти и начальства над собой иметь не хочет». Казачья «демократия» была, на самом деле, охлократией.
Не здесь ли таится разгадка того, почему Украина не сделалась, в свое время, самостоятельным государством? Могли ли его создать люди, воспитанные в антигосударст­венных традициях? Захватившие Малороссию «казаченки» превратили ее как бы в огромное Запорожье, подчинив весь край своей дикой системе управления. Отсюда частые перевороты, свержения гетманов, интриги, подкопы, борь­ба друг с другом многочисленных группировок, измены, предательства и невероятный политический хаос, царивший всю вторую половину ХVII века. Не создав своего государства, казаки явились самым неуживчивым элементом и в тех государствах, с которыми связывала их историческая судьба.

НА мое мнение Козачество Украины имеет отношение к Киевской Руси. Как трамвайная ручка с мужскому достоинству. За то и другое можно подержатся.

Лялька РА пишет:

Поляков Александр пишет:

Лялька РА пишет:

Ведь в Кремле сейчас как?

А на Банковой, 10 как РАНЬШЕ было при Ющенко ?

Окстись окаянный, Ющенко 10 лет назад на Банковой не ьыло.

Слава, ул Банковая, дом 10 это адрес офицальной резиденции Президента Украины.

Андрей, я устал, мне лень читать ту фигню, которую ты выискал гдето. Ужасного Типа нет, поддержать тебя некому. Я потомок козаков. Мои предки есть в списках реестровых казаков. Если ты ждешь от меня иной реакции чем презрение к приведенной писанине, её не может быть.
Покойной ночи.

Поляков Александр пишет:

Лялька РА пишет:

Поляков Александр пишет:

Лялька РА пишет:

Ведь в Кремле сейчас как?

А на Банковой, 10 как РАНЬШЕ было при Ющенко ?

Окстись окаянный, Ющенко 10 лет назад на Банковой не ьыло.

Слава, ул Банковая, дом 10 это адрес офицальной резиденции Президента Украины.

Саша, 10 лет назад на Банковой Ющенко не было. Там сидел кучма.

Лялька РА пишет:

Андрей, я устал, мне лень читать ту фигню, которую ты выискал гдето. Ужасного Типа нет, поддержать тебя некому. Я потомок козаков. Мои предки есть в списках реестровых казаков. Если ты ждешь от меня иной реакции чем презрение к приведенной писанине, её не может быть.
Покойной ночи.

Это вообще то НАУЧНЫЙ труд. Изданный в 1966году на Западе.

Лялька РА пишет:

Поручик пишет:

Слава, дык мы с тобой на эту тему пару лет назад попинались и сдружились.
Видать судьба наша такая, пока друг-дружке головы не расшибём, не сдружимся?

Игорь, не сбивай меня с панталыку. Я говорю о двух концах. Палки. Оба конца у нас в руках. Держать свой конец надо. Но так, что бы другому было по крайней мере комфортно.

Нет, Слава, надо не держать свой конец, а нести.
Понимаешь, просто вместе нести.
Как Ленин бревно на броневике.
Не то- пойдём на Одессу, а выйдем к Херсону, с перепою и не такое бывает.
А Крол мне кулеш обещал, да где-то затерялся.
А ты говоришь...
Нет, Слава, вот, бывает сидим мы с зятем, или со сватом вечерами и делим, и знаешь что?
Кого моя внуча больше любит, а она, вредненькая, всё время приоритеты меняет, то меня больше, то другого деда- Хохла.
Вот тебе и весь сказ о наших разногласиях.
И с этим надо смириться.
Такие вот мАскальско-Хохлятские разборки...

Держать , нести, какая разница.Крутить только не надо.

Лялька РА пишет:

Поляков Александр пишет:

Лялька РА пишет:

Поляков Александр пишет:

Лялька РА пишет:

Ведь в Кремле сейчас как?

А на Банковой, 10 как РАНЬШЕ было при Ющенко ?

Окстись окаянный, Ющенко 10 лет назад на Банковой не ьыло.

Слава, ул Банковая, дом 10 это адрес офицальной резиденции Президента Украины.

Саша, 10 лет назад на Банковой Ющенко не было. Там сидел кучма.

Лялька, в моём сообщении что нибудь говориться о годах ? Ты шланг надел, а я виноватый. Мне по барабану чей ты потомок. Хочешь вместе с Кролом делить историю - дели но ТОЛЬКО для внутреннего употребления

Никто ни чего не делит. Рассказал немножко, и только. Может про "Иванов не помнящих родства", разговоров меньше будет.

Цитата :

"Иванов не помнящих родства",

И кто это здесь про это говорит? Идите Крол дальше тренируйтесь у "либералов" стрелки переводить. Не зачет.

krol пишет:

Никто ни чего не делит. Рассказал немножко, и только. Может про "Иванов не помнящих родства", разговоров меньше будет.

Название темы на эксах процитировать ?

Так Вас что, обделили?

krol пишет:

Так Вас что, обделили?

Цитата :

Никто ни чего не делит. Рассказал немножко, и только

ЗАХВАТ МАЛОРОССИИ КАЗАКАМИ
Кто не понял хищной природы казачества, кто смешивает его с беглым крестьянством, тот никогда не поймет ни происхождения украинского сепаратизма, ни смысла события ему предшествовавшего, в середине ХVII века. А событие это означало не что иное, как захват небольшой кучкой степной вольницы огромной по территории и по народонаселению страны. У казаков, с давних пор жила мечта получить в кормление какое ни будь небольшое государство. Судя по частым набегам на Молдаво-Валахию, эта земля была раньше всех ими облюбована. Они ею чуть было не овладели в 1563 г., когда ходили туда под начальством Байды-Вишневецкого. Уже тогда шла речь о возведении этого предводителя на господарский престол. Через 14 лет, в 1577 г., им удается взять Яссы и посадить на трон своего атамана Подкову, но и на этот раз успех оказался непродолжительным, Подкова не удержался на господарстве. Не взирая на неудачи, казаки, чуть не целое столетие продолжали попытки завоевания и захвата власти в дунайских княжествах. Прибрать их к рукам, учредиться там в качестве чиновничества, завладеть урядами — таков был смысл их усилий.
Судьба к ним оказалась благосклоннее, чем они могли предполагать, она отдала им гораздо более богатую и обширную, чем Молдавия, землю — Украину. Выпало такое счастье, в значительной мере неожиданно для них самих, — благодаря крестьянской войне, приведшей к падению крепостного права и польского владычества в крае.
Но прежде чем говорить об этом, необходимо отметить одну важную перемену, совершившуюся в середине ХVI века. Речь идет о введении так называемого «реестра», под каковым разумелся список тех казаков, что польское правительство приняло к себе на службу для охраны окраинных земель от татарских набегов. Строго ограниченные числом, доведенным с течением времени до 6.000, подчиненные польскому коронному гетману и получившие свой войсковой и административный центр в городе Терехтемирове над Днепром, реестровые казаки наделены были известными правами и льготами: избавлялись от налогов, получали жалованье, имели свой суд, свое выборное управление. Но поставив эту избранную группу в привилегированное положение, польское правительство наложило запрет на всякое другое казакование, видя в нем развитие вредного, гулящего, антиправительственного элемента.
В ученой литературе, эта реформа рассматривается, обычно, как первое юридическое и экономическое разделение внутри казачества. В реестровых видят избранную касту, получившую возможность обзаводиться домом, землей, хозяйством и применять, нередко в больших размерах, труд работников и всевозможных слуг. Советским историкам это дает материал для бесконечных рассуждений о «расслоении», об «антагонизме».

Но антагонизм существовал не в казачьей среде, а между казаками и хлопами. В Запорожье, как и в самой Речи Посполитой, хлопов презрительно называли «чернью». Это те, кто убежав от панского ярма, не в силах оказались преодолеть своей хлеборобной мужицкой природы и усвоить казачьи замашки, казачью мораль и психологию. Им не отказывали в убежище, но с ними никогда не сливались; запорожцы знали случайность их появления на низу и сомнительные казачьи качества. Лишь небольшая часть, пройдя степную школу, бесповоротно меняла Крестьянскую долю на профессию лихого добытчика. В большинстве же своем, холопский элемент распылялся: кто погибал, кто шел работниками на хутора к реестро­вым, а когда наплыв такого люда был большим, образо­вывал скопища, служившие пушечным мясом для ловких предводителей из старых казаков, вроде Лободы или Наливайки, и натравливался на пристепные имения польских магнатов.
Взаимоотношения же между реестровыми и не реестровыми, несмотря на некоторые размолвки, никогда не выражались в форме классовых или сословных распрей. Сечь для тех и других была колыбелью и символом единства. Реестровые навещают ее, бегут туда в случае невзгод или ссор с польским правительством, часто объединяются с Сечевиками для совместных грабительских экспедиций.
Реестровая реформа не только не встречена враждеб­но на низу, но окрылила все степное гультяйство, попасть в реестр и быть причисленным к «лыцарству» стало мечтой каждого запорожского молодца. Реестр явился не разлагающим, а скорей объединяющим началом и сыграл видную роль в развитии «самосознания».
Вчерашняя разбойная вольница, сделавшись королевским войском, призванным оберегать окраины Речи Посполитой, возгорелась мечтой о некоем почетном месте в панской Республике; зародилась та идеология, которая сыграла потом столь важную роль в истории Малороссии. Она заключалась в сближении понятия «казак» с понятием «шляхтич». Сколь смешной ни выглядела эта претензия в глазах тогдашнего польского общества, казаки упорно держались ее.
Шляхтич владеет землями и крестьянами по причине своей воинской службы в пользу государства; но казак тоже воин и тоже служит Речи Посполитой, почему же ему не быть помещиком, тем более, что бок о бок с ним, в Запорожье жили, нередко, природные шляхтичи из знатных родов, шедшие в казаки? Свои вожделения реестровое войско начало выражать в петициях и обращениях к королю и сейму. На конвокационном сейме 1632 года, его представители заявили: «Мы убеждены, что дождемся когда ни будь того счастливого времени, когда получим исправление наших прав рыцарских и ревностно просим, чтобы сейм изволил доложить королю, чтобы нам были дарованы те вольности, которые принадлежат людям ры­царским»

Скапливая богатства, обзаводясь землей и слугами, верхушка казачества, в самом деле, стала приближаться, экономически, к образу и подобию шляхты. Известно, что у того же Богдана Хмельницкого было земельное владение в Субботове, дом и несколько десятков челяди. К средине ХVII века, казачья аристократия, по материальному достатку, не уступала мелкому и среднему дворянству. Отлично понимая важность образования для дворянской карьеры, она обучает своих детей панским премудростям. Меньше, чем чрез сто лет после введения реестра, среди казацкой старшины можно было встретить людей употреблявших латынь в разговоре. Имея возможность, по характеру служ­бы, часто общаться со знатью, старшина заводит с нею знакомства, связи, стремится усвоить ее лоск и замашки. Степной выходец, печенег, готов, вот-вот, появиться в светской гостиной. Ему не хватает только шляхетских прав.
Но тут и начинается драма, обращающая ни во что и латынь, и богатства, и земли. Польское панство, замкнувшись в своем кастовом высокомерии, слышать не хотело о казачьих претензиях. Легче завоевать Молдавию, чем стать членом благородного сословия в Речи Посполитой. Не помогают ни лояльность, ни верная служба. При таком положении, многие издавна начали подумывать о приобретении шляхетства вооруженной рукой.

Украинская националистическая и советская марксистская историография до того затуманили и замутили картину казачьих бунтов конца ХVI и первой половины ХVII века, что простому читателю трудно бывает понять их подлинный смысл. Меньше всего подходят они под категорию «национально-освободительных» движений. Национальной украинской идеи в то время в помине не было. Но и «антифеодальными» их можно назвать лишь в той степени, в какой принимали в них участие крестьяне, бежавшие на Низ в поисках избавления от нестерпимой крепостной неволи. Эти крестьяне были величайшими мучениками Речи Посполитой. Иезут Скарга — яростный гонитель и ненавистник православия и русской народности, признавал, что нигде в мире помещики не обходятся более бесчеловечно со своими крестьянами, чем в Польше «Владелец или королевский староста не только отнимает у бедного хлопа все, что он зарабатывает, но и уби­вает его самого когда захочет и как захочет, и никто не скажет ему за это дурного слова».

Крестьянство изнемогало под бременем налогов и барщины; никаких трудов не хватало оплачивать непомерное мотовство и роскошь панов. Удивительно ли, что оно готово было на любую форму борьбы со своими угнетателями? Но нашедши такую готовую форму в казачьих бунтах, громя панские замки и фольварки, мужики делали не свое дело, а служили орудием достижения чужих выгод. Холопская ярость в борьбе с поляками всегда нравилась казачеству и входила в его расчеты. Численно, казаки представляли ничтожную группу; в самые хорошие времена она не превышала 10.000 человек, считая реестровых и сечевиков вместе. Они никогда, почти, не выдерживали столкновений с коронными войсками Речи Посполитой. Уже в самых ранних казачьих восстаниях наблюдается стремление напустить прибежавших за пороги мужиков на замки магнатов. Но механизм и управление восстаниями находились, неизменно, в казачьих руках, и казаки добивались не уничтожения крепостного порядка, но старались правдами и неправдами втереться в феодальное сословие. Не о свободе шла тут речь, а о привилегиях. То был союз крестьянства со своими потенциальными поработителями, которым удалось, с течением времени, прибрать его к рукам, заступив место польских панов,
Конечно, запорожцам предстояло, рано или поздно, — либо быть раздавленными польской государственностью, либо примириться с положением особого воинского сословия, наподобие позднейших донцов, черноморцев, терцев, если бы не грандиозное всенародное восстание 1648 г., открывшее казачеству возможности, о которых оно могло лишь мечтать. «Мне удалось совершить то, о чем я никогда и не мыслил» — признавался впоследствии Хмельницкий.

Выступления мужиков поляки боялись гораздо больше, чем казаков. «Число его сообщников простирается теперь до 3.000, — писал королю гетман Потоцкий по поводу выступления Хмельницкого. — Сохрани Бог, если он войдет с ними в Украйну, тогда эти три тысячи возрастут до ста тысяч». Уже первая битва при Желтых Водах выиграна была благодаря тому, что служившие у Стефана Потоцкого русские жолнеры перешли на сторону Богдана. В битве под Корсунем содействие и помощь русского населения выразились в еще большей степени. К Хмельницкому шли со всех сторон, так что войско его росло с необыкновенной быстротой. Под Пилявой оно было столь велико, что первоначальное ядро его, вышедшее из Запорожья, потонуло в толпе новых ополченцев. Когда в самый разгар восстания была собрана рада в Белой Церкви, на нее явилось свыше 70.000 человек. Никогда доселе казацкое войско не достигало подобной цифры. Но она далеко не выражает всего числа восставших. Большая часть шла не с Богданом, а рассыпалась в виде так называемых «загонов» по всему краю, внося ужас и опустошение в панские поместья. Загоны представляли собою громадный орды под начальством какого ни будь Харченко Гайчуры иди Лисенко Вовгуры. Поляки так их боялись, что один крик «вовгуровцы идут» повергал их в величайшее смятение.
На Подоле свирепствовали загоны Ганжи, Остапа Павлюка, Половьяна, Морозенко. Каждый из этих отрядов представлял солидное войско, а некоторые могли, по тем временам, почитаться громадными армиями. «Вся эта сволочь, — по выражению польского современника, — состояла из презренного мужичья, стекавшегося на погибель панов и народа польского».
«Было время, — говорил гетман Сапега, — когда мы словно на медведя ходили укрощать украинские мятежи; тогда они были в зародыше, под предводительством какого ни будь Павлюка; теперь иное дело! Мы ополчаемся за веру, отдаем жизнь нашу за семейства и достояние наше. Против нас не шайка своевольников, а великая сила целой Руси. Весь народ русский (шо то я паны украинские не вижу слов об украинцах?)из сел, деревень, местечек, городов, связанный узами веры и крови с казаками, грозит искоренить шляхетское племя и снести с лица земли Речь Посполитую».
Чего в течении полустолетия не могло добиться ни одно казачье восстание, было в несколько недель сделано «презренным мужичьем» — панская власть на Украине сметена точно ураганом. Мало того, всему польскому государству нанесен удар, повергший его в состояние беспомощности. Казалось, еще одно усилие и оно рухнет. Не успела Речь Посполитая опомниться от оглушительных ударов при Желтых Водах и под Корсунем, как последовала ужасающая катастрофа под Пилявой, где цвет польского рыцарства обращен в бегство, как стадо овец, и был бы безусловно истреблен, если бы не богатейший лагерь, грабежом которого увлеклись победители, прекратив преследование. Это поражение, вместе с повсеместной резней панов, ксендзов и евреев, вызвало всеобщий ужас и оцепенение. Польша лежала у ног Хмельницкого. Вздумай он двинуться со своими полчищами вглубь страны, он до самой Варшавы не встретил бы сопротивления. Если бывают в жизни народов минуты, от которых зависит все их будущее, то такой минутой для украинцев было время после пилявской победы. Избавление от рабства, уничтожение напора воинствующего католичества, полное национальное освобождение — все было возможно и достижимо в тот миг. Народ это инстинктивно чувствовал и горел желанием довести до конца дело свободы. К Хмелницкому со всех сторон неслись крики: «Пане Хмельницкий, веди на ляхив, кинчай ляхив!».
Но тут и выяснилась разница между чаяниями народа и устремлениями казачества. Повторилось то, что наблюдалось во всех предыдущих восстаниях, руководимых казаками: циничное предательство мужиков во имя специально казачьих интересов.Возглавивший, волею случая, ожесточенную крестьянскую войну, Хмельницкий явно принял сторону иноземцев и иноверцев помещиков против русских православных крестьян. Он не только не пошел на Варшаву и не разрушил Польши, но придумал обманный для своего войска маневр, двинувшись на Львов и потом долго осаждая, без всякой надобности, Замостье, не позволяя его, в то же время, взять. Он вступил в переговоры с поляками насчет избрания короля, послал на сейм своих представителей, дал торжественное обещание повиноваться приказам нового главы государства и, в самом деле, прекратил войну и отступил к Киеву по первому требованию Яна Казимира.Для хлопов это было полной неожиданностью. Но их ждал другой удар: еще не достигнув Киева, где он должен был дожидаться посланников короля, гетман сделал важное политическое заявление, санкционировавшее существование крепостного права в Малой России. В обращенном к дворянству универсале, он выражал пожелание «чтобы сообразно воле и приказанию его королевского величества, вы не замышляли ничего дурного против нашей греческой религии и против ваших подданных, но жили с ними в мире и содержали их в своей милости» 28 <ukrsep-12.htm>. Мужиков возвращали опять в то состояние, из которого они только что вырвались.
Измена продолжалась и при новом столкновении с Польшей, в 1649 г. Когда крестьянская армия под Зборовом наголову разбила королевское войско, Хмельницкий не только не допустил пленения короля, но преклонил перед ним колени и заключил договор, который был вопиющим предательством малороссийского народа. По этому договору, Украина оставалась по прежнему под польской владой, а об отмене крепостного права не было сказано ни слова. Зато казачество возносилось на небывалую высоту. Состав его увеличивался до 40.000 человек, которые наделялись землей, получали право иметь двух подпомощников и становились на заветный путь постепенного превращения в «лыцарей». Старшина казачья приобретала право владеть «ранговыми маетностями» — особым фондом земель, предназначенным для пользования чинов казачьего войска на то время, пока человек занимал соответствующую должность. Самое войско казачье могло теперь смотреть на себя, как на войско короля и Речи Посполитой в русских землях; недаром Богданов посланный сказал, однажды, гетману Потоцкому: «Речь Посполитая может положиться на казаков; мы защищаем отечество». Гетман казацкий получал все чигиринское староство с городом Чигирином «на булаву», да к этому прихватил еще богатое местечко Млиев, доставлявшее своему прежнему владельцу, Конецпольскому, до 200.000 талеров дохода
( Не здесь ли зарыт будущий антогонизм Запада и Востока Украины. РОвно как и непонимание(внутренне сопротивление реформам по укранизации) истинно русского населения Украины которое оболванивают выходцы из западенщины и козачества(которые суть одного корня-польского))

Андрюха, зря стараешься. Я все равно не читаю твои простынки. Думаю правильно. Фигня там наверняка (если нет- кратко опиши).

А ты здесь один? ИЛи у нас с тобой приват-беседа? ПО мне так можешь вообще не отвечать. Тем паче что опровергать то тебе не чем.